Кромешник - О`Санчес

Все эти цари Природы прогрессируют, давят друг друга с возрастающим азартом, но не успевают за расширенным воспроизводством. И ни бомбы термоядерные, ни биохимические лаборатории не в силах пока решить эту проблему… Любопытно, если бы, скажем, собрать все конкретные смертные пожелания ближнему своему и исполнить – много бы землян выжило? И как изменялся бы процент выживших, в зависимости от культурного уровня стран, в которых они проживали. Или культурный уровень возьмём…

Гек издалека заметил спецпатруль, лениво бредущий навстречу, и свернул на ближайшем перекрёстке. Вот задумался, не заметил, куда и ноги принесли… Гек оказался на Старогаванской улице у дома № 30, совсем рядом с домом, где Гек в последний раз в жизни видел Патрика и Дудю, так и не известно кем пристреленных… Вон там, на третьем этаже, был Дудин кабинет, а тут его мотор обычно стоял… Нет Дуди, а дом есть, и улица живёт, и город, и материк, и так далее… И каждый рядом с человеком пропорционально больший долгожитель. А человек считает себя хозяином всего этого, творцом и вершителем… «Блоха слона имела…»

…Или возьмём так называемую культуру… Гек вспомнил, как во время пребывания на Сицилии он попытался из уважения к престарелому дону Паоло прищучить некоего тамошнего борзилу по кличке Свинтус. Не успел, все мешался какой-то дурак-мотоциклист и местные лягавые опередили, буквально на минуты. Так вот этот Свинтус собирался взорвать Пизанскую башню, галерею Уффици и ещё чего-то там бесценное для человечества… Ну взорвал бы, и что, оскудело бы человечество? Безмозглых туристов бы поубавилось, это точно. Чем трижды-четырежды отреставрированная картина-шедевр лучше качественно исполненной копии? Ведь холст у шедевра – уже неродной, заменён, рама – тоже, краски – и тут, говорят, от старых мало что осталось. И в чем же разница, позвольте спросить, между копией и так называемым оригиналом? Кроме цены? Или если взять и уничтожить девяносто процентов сокровищ Лувра, Уффици, Эрмитажа, Метрополитен, Прадо – кощунство? Да ни хрена. Бо2льшая часть мирового населения и не подозревает о наличии этих светочей культуры, а из оставшейся её части почти никто и не знает, что эти пресловутые девяносто процентов шедевров наглухо закрыты в запасниках и будут там храниться, пока не обратятся в прах. Видел и шедевры – кичевики на улицах ничем не худшие делают… Ора меня все ругала, ах, мол, не знаю, кто такой Олоферн и за что его убили, когда всякий культурный человек это должен знать. Человек какой культуры должен это знать? Буддист-китаец, бушмен? Ах, христианской… Тогда какого черта у Юдифи в ручках меч совсем другого века? Или меч – вне христианской культуры? Художник, значит, сын своего времени, ему можно, а я – грядущий хам? Сегодня кучка ублюдков в пенсне подписала бумажку о подлинности, и сертифицированный оригинал в жестоком бою ушёл с молотка за тридцать с лишним миллионов долларов. А завтра более именитая кучка таких же искусствоведов, тоже лично никогда и ничего успешно не намалевавших, поймёт, что это – подделка… Куда нести экс-шедевр, в дворницкую? После второй бумажки картина перестала привлекать восхищённых ценителей прекрасного, быть нетленным достоянием человечества, а ведь все молекулы в ней прежние?…

И с музыкой все аналогично, и с историей… У Анны в учебниках и хрестоматиях – какую ни возьми, так история древнего мира – почти сплошь карликовая Греция и Рим, которые существовали весьма ограниченное по историческим масштабам время в маленьком аппендиксе небольшого материка. Уйди все это под воду, как наш пред-Бабилон во время оно – цивилизованное человечество и не заметило бы, основная его часть так и продолжала бы лопотать по-китайски и хинди…

Посреди тротуара, загораживая дорогу, стояли двое пьяных неряшливых мужиков, которые упрямо и громко пытались доискаться до истины: кто и кому в прошлый раз ставил стакан. Раньше Гек дал бы в морду тому, кто ближе оказался, освободив таким образом проход, но сегодня молча их обошёл. Приёмник в кармане, батареек запас – на год хватит, а консервы он возле «точки» купит, где в Чёрный Ход спускаться…

Человечество обречено. Оно, конечно, может поднять собственный… как это сказать… уровень негэнтропии… но тепловая смерть вселенной от этого не отдалится… да и не приблизится… И, к слову сказать, эта застывшая музыка поверх помоек… В Италии она оправдана, прохладу хранит, а у нас…

Гек не успел обратить внимания на крик, на скрип тормозов случайного мотора справа от себя, не успел оглянуться и среагировать. Он ничего не успел, только ткнулся лицом в асфальт, чувствуя внезапный жар в спине, грохочущую боль, и угасающим зрением наблюдая, как у самого лица набухает и дышит парко2м лужица черно-красной жидкости. «Моя кровь», – понял Гек и провалился в бесконечный кошмар…

Армейский грузовой автомобиль с брезентовым пологом вёз солдат-первогодков учебки в родные казармы, после первого в их жизни патруля оцепления. Служба – это не мёд, поэтому все сидели в кузове с полной боевой выкладкой, не имея права ни покурить, ни даже переговорить с соседом. Остановились они у магазина потому, что унтеру вздумалось купить сигарет. А там он заболтался с девушкой-продавщицей… Солдаты, кому повезло сидеть «на корме» у борта, глазели на прохожих, в надежде выпросить покурить, пока унтера нет… Леон Харвей, забитый солдатишка из юго-западных провинций, хотел курить больше всех и поэтому жадно вглядывался в каждого проходящего мимо человека…

Никто ничего не успел понять: Харя схватил с колен автомат, крикнул невнятное и дал очередь в спину какому-то мужику – тот и разлёгся мордой вниз, с четырьмя дырками в спине, даже ногами не дрыгнул… Леон, в ужасе глядя на им содеянное, зашёлся в истошном крике, только и можно было разобрать: «Я нечаянно, мне показалось…» Мужика быстро и без шума подобрал военный патруль и срочно отвёз в госпиталь; до синевы избитого унтером Харвея сбросили на гарнизонную губу, где он и пребывал в самоубийственном настроении до следующего вечера…

Сказка про Золушку началась после отбоя второго дня, когда за Харвеем прибыл почётный конвой из двоих полковников и отделения спецназовцев…

Унтеру не дали ничего, кроме паршивой лычки и двухмесячного оклада, зато Харвея наградили орденом «За верность и отвагу» третьей степени, досрочным присвоением сержантского звания, месячным отпуском домой и чековой книжкой на миллион талеров. Хорошо в одно прекрасное утро проснуться богачом и знаменитостью, но боевые товарищи все же постарались, насколько могли, отравить существование счастливцу: «…они тебя на Марсе сыщут, вырежут тебя и всех родственников, и твоих и невесты… Лучше сам вешайся…» Как будто он был кому-то нужен, жалкий винтик чужого механизма…

Гек вынырнул из кошмаров нескоро, через годы внутреннего календаря, вынырнул и весь окунулся в раздирающую боль. С болью, если умеючи, можно договориться, с кошмарами – нет. А хуже кошмаров может быть только тоска, но вот и она, сероглазая, сидит у изголовья. Руки привязаны по сторонам, но если скосить глаза наперекор непослушной голове, то можно увидеть подведённые к локтям трубочки с бутылочками – капельницы… И что же это было со мною?…

Глава 16

Мне все открылось.

Я догоню Окоем,

Смахну суету.

– …Плохие новости, Дэнни. Но может быть, для тебя они не плохие… И не новости?

– Опять плохие? Давай, Эли, и поменьше загадочности, если можно.

Муртез вместо ответа подал Дофферу чёрный пакет с фотографиями.

– Так, посмотрим… Тело полковника Бонса. Я тут ни при чем, Эли, можешь не намекать. Рассказывай: кто, когда, как и так далее.

Бонс не отзывался на телефонные звонки и сам не звонил. Муртез послал за ним на дом людей, которые и обнаружили труп в квартире. Проникновение произошло с балкона, Бонса, видимо, взяли спящим. Судя по тому, что он был наполовину одет, а потом пытался оказать сопротивление, реально сделать вывод, что его не собирались убивать сразу, он нужен был живым, чтобы, предположительно, ответить на вопросы. Убийц было двое, может быть трое. Стреляли из двух скорострельных стволов с глушителями: по три пули в сердце и печень соответственно с близкого расстояния и с хорошей кучностью. Последующий обыск проводился наскоро и бессистемно. Из лаптопа изъят жёсткий диск. Деньги и оружие на месте. Почерк не профессиональный, точнее – не кадровый, по мнению Муртеза и оперативников. Предполагается, что поработали людишки Ларея.

– На основании чего эти предположения?

– Дворник показал, что за несколько дней до того видел неизвестных лиц, по виду из мелких уголовников, беседующих с местной шпаной. Он считает, что они что-то искали или уточняли. Вот эти сопляки, фото прилагается, показали, что неизвестные молодые люди (20-22 года, латиносы на вид) интересовались чердаками, подвалами, проходами на крышу, чёрными лестницами и упор делали на ту парадную, где жил Бонс.